НУ ДА! А ЧТО ЕЩЁ ДЕЛАТЬ! 20.06.2011 в 21:11Пишет ди хасами: ну в общем, прошу отнестись благосклонно, потому что ...

понедельник, 20 июня 2011

21:12

Who cares if one more light goes out in a sky of a million stars?/ Well I do

НУ ДА! А ЧТО ЕЩЁ ДЕЛАТЬ!

20.06.2011 в 21:11

ну в общем, прошу отнестись благосклонно, потому что это первая моя работа по фэндому. но я старался!))

Автор: Dee Hasami
Название: "Волки"
Бета: так и не нашлась, родимая
Фандом: The Eagle
Жанр: PWP?
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Марк / Эска
Предупреждения: немного переиначил сцену в книге на собственный изощренный лад
Размер: мини
Дисклеймер (отказ от прав): да я так в стороночке фапал.

читать дальшеТаким маленьким и трещащим по швам кажется Эске мир лишь тогда, когда он видит Марка. Говорит с ним или просто сидит рядом, охраняя сон господина. Таким ярким и ослепляющим становится всё вокруг, когда Марк доволен, играя с Волчком или сидя у воды и глядя в безмятежное синее небо, дающее призрачную надежду на то, что когда-нибудь, может год, а может и сто лет спустя всё точно будет хорошо. Таким беззащитным и растерянным чувствует себя гордый познавший многое Эска, когда светлые глаза центуриона вдруг темнеют при мысли о пропавшем отце.
- Господин не должен думать о плохом, - уверяет Эска, преданно заглядывая в лицо господина. Это похоже на то, как верный пес укладывает большую лохматую голову на колени хозяина, как рычит и лижет его в нос, пытаясь подбодрить, заставить улыбнуться. Похоже так сильно, что Марк всё-таки улыбается, взъерошив отросшую шевелюру на голове бритта, и Эска покорно подставляется под дружелюбную ласку, пряча собственную улыбку в уголках губ. Он разве что хвостом не виляет, хотя если бы был хвост, то он не переставая мотался бы из стороны в сторону на манер неугомонного живого маятника. Эска часто напоминает Марку щенка: немного одичавшего, но до безумия преданного, готового отдать жизнь ради благополучия господина.
В ту ночь, когда Эска с разрешения господина уходит охотиться на волков с остальными, Марк лежит, сбив с себя одеяло, и проклинает жизнь за то, что не может оказаться рядом и почувствовать прилив небывалого счастья, алыми раскаленными спицами прожигающего вены. Не может ощутить подле плечо своего товарища, самое надежное плечо на всем белом свете. Чертова нога убивает его, от этой мысли Марк тихонько воет, уткнувшись в покровы. Эска возвращается, когда горизонт только начинает светлеть, и Марк выныривает из полусна-забытья, чтобы сонно улыбнуться другу, который, бормоча что-то невнятное, подсовывает центуриону под бок маленького волчонка. И тогда Марк понимает: там что-то случилось. Кто-то обидел его Эску, его преданного и благородного, лучшего среди всех граждан Рима.
- Расскажи мне, - требует Марк. – Эска.
И он рассказывает, раскачиваясь из стороны в сторону, и глухая темная обида звучит в его голосе.
- Я, - говорит Эска, - я для них всего лишь шавка, глупая и беспородная.
Рассвет занимается медленно, свежий ветер врывается в комнату, растрепывая непослушные соломенные волосы Эски, остужая липкую от пота кожу Марка. Горькая нежность смешанная с непонятной ненавистью к глупцу, посмевшему насмехаться над Эской, заполняет Марка до краев, и он тянет бритта к себе, на постель, вызывая недовольное бурчание задремавшего волчонка.
- Раб грязный, раб всю ночь наперегонки носился с ветром и катался в пыли с волками, - протестующе шепчет Эска, но высвободиться не пытается.
- Не говори так о себе, - Марк осторожно стягивает с Эски легкую тунику и утыкается носом в шею, чувствуя запах пыли, мокрой шерсти и крови. – Эска, ты не подозреваешь, какой ты.
Волчонок снова начинает размеренно сопеть, благосклонно не обращая внимания на возящихся на постели людей. Эска только дышит часто, подставляясь под большие ладони Марка, под его сухие теплые губы.
- Они, - хрипло выговаривает Марк, вкручивая пальцы в мягкие пряди. – Они слепы в своей гордыне. Ты не должен на них сердиться.
И Эска прогибается под ним, поскуливая тихо, чуть слышно, едва смея касаться кончиками пальцев широкой спины господина, испещренной шрамами. Марк с великой осторожностью вылизывает его так, словно бы он вдруг стал волком, а Эска его детенышем, тем, за кого он всецело отвечает и без которого не смыслит своей жизни. Бритт дрожит под центурионом, боясь открыть глаза, сгорая со стыда, но принимая ласки с готовностью, отзываясь на каждую из них болезненным вздрагиванием, хриплым стоном на грани слышимости или слабым укусом.
- Ты лучший из них, - слышит Эска у самого своего уха, и дрожь в который раз пробегает по телу, покалывая и сводя низ живота горячей истомой. – Запомни раз и навсегда, волчонок.
Эска только не может остановить выжигающее чувство стыда, боязни того, что господин делает всё это только из жалости к нему, а Эска не привык к жалости и не хочет её, особенно от Марка. Эске только страшно до ужаса, он боится запачкать простыни, запачкать господина прямо сейчас, если вдруг не в силах станет сдерживать себя и изольется прямо на смуглую горячую кожу, но Марк, кажется, и не думает останавливаться, прикасаясь к Эске требовательно и нежно, словно призывая забыть наконец обо всем Риме, вместе с его помешанными на своем положении гордецами. Простыни быстро намокают, пропитываются потом и, закрыв глаза, Эска тихо вскрикивает, а Марк довольно улыбается, коротко лижет его в искусанные губы, прижимая к постели своим телом.
- Каждый раз, - говорит Марк, - когда ты вздумаешь говорить о себе гадости, я буду проделывать это снова.
Лоскут неба цвета лазури осторожно заглядывает в окна, слышится, как проснувшийся Стефан шаркает по дому, совершая какие-то утренние приготовления. Проваливаясь в сон, Эска бормочет:
- Тогда я буду говорить их о себе чаще, чем раньше. И выдумывать новые.
Марк смеется, накрывая бритта одеялом. Он долго ещё не решается подняться, разглядывая маленького щенка и Эску, сопящих в унисон, двух смешных и преданных волчат.

URL записи

URL