Д - ДРАББЛЫ

[right-behind-you]

обзорам

[L]капитан треники[/L]  <a href="http://right-behind-you.diary.ru/p200614693.htm">делится</a>серией драбблов по пейрингу Серхио Кун Агуэро/Лионель Месси. 

никогда не умела выразить свою любовь к отп как-то иначе. вот и сейчас ринулась писать. но в ходе написания солидного текста, объем которого уже превысил мою обычную норму и продолжает расти, от него отпочковались несколько драбблов с милотой, совершенно не вписывающихся в этот текст. зарисовки рождались мгновенно и тут же переносились в текстовый документ, так что я ничего не вычитывала. прибавьте сюда мой адово долгий неписец, поймите и простите.

Название: Драбблы
Пейринг: Серхио Агуэро/Лионель Месси
Рейтинг: от G до PG-13
Джен, пре-слэш
Иногда несовпадение с реальностью, АУ

первый

Из них двоих улыбки направо и налево раздает Кун. Он заходит в комнату, мгновенно становясь центром внимания, он громко смеется и разговаривает так быстро, что иногда и половины разобрать невозможно. Он задает вопрос и тут же сам на него отвечает, пока Лео думает, что бы такого сказать. Это Кун может разрядить ситуацию шуткой в то время, как Лео станет хмуриться или смущенно тереть лицо ладонью, чесать макушку или смотреть в пол. Иногда Лео не понимает, почему они дружат.
- Тебе надо подстричься, - говорит ему как-то Кун, запуская пятерню во влажные волосы Лео. - Нет, я серьёзно. Ты же звезда футбола, черт возьми. Тебе нужно выглядеть более представительным.
Лео фыркает, пытаясь увернуться и сбросить с себя горячую ладонь.
- Типа, как ты?
- Хотя бы как я, - важно соглашается Кун. - Всё лучше, чем эти пакли. Ты из-за них выглядишь слишком мрачно.
- До кудрей Марадоны мне всё равно как до луны.
Они идут в парикмахерскую вместе. С каждым годом стрижка Лео становится всё короче - и это всегда заслуга Куна. Антонелла смеется и говорит, что если б не Серхио, Лео бы превратился в йети.
- Даже я не могу его заставить, - шутит она. - Агуэро, скажи, в чем твой секрет?
- О, малышка, - мечтательно тянет Серхио. - Эту тайну я унесу с собой в могилу.
Лео делает вид, что не слышит, качая звонко смеющегося Тьяго.
***
Из них двоих это Кун всегда болтает, а Лео чаще слушает молча, то и дело прыская над его шутками. Серхио сложно остановиться вовремя, кажется, что он высказывает вслух каждую мысль, прешедшую ему на ум. В первый раз, когда Лео, собрав всю свою смелость, обхватывает ладонями его лицо и торопливо целует, попадая то в подбородок, то в нос, Кун наконец-то затыкается, сидит прямой как палка, даже не шевелится. Лео отпускает его, тяжело дыша, красный до кончиков ушей, и руки у него трясутся как у помешанного. У Куна совершенно круглые глаза - он выглядит странно, когда теряется и не может вымолвить ни слова.
- Ладно, - говорит Лео, привычно утыкаясь лицом в ладони. - Чёрт, прости.
Он ещё что-то приглушенно бормочет, но Кун уже не слушает, хватает его за руки и тянет на себя. Они целуются до одурения долго, и всё это время Кун молчит. Лео губами чувствует его улыбку и улыбается тоже.
***
- В следующий раз я буду просить поселить меня с Анхелем.
- Я тебя не слышу! - вопит Кун из ванной, пытаясь перекричать шум льющейся воды. Лео подбирает с пола ворох одежды и сваливает его на растерзанную кровать Куна. Огромный клубок из свитшотов, джинс и тренировочных штанов. - Эй, Лео, ты что-то сказал?
Из них двоих это Кун всегда разбрасывает свои вещи по номеру и засыпает с включенным телевизором. Из них двоих это Кун пинается во сне, видимо, принимая Лео за мяч.
- Чтобы не терять сноровку! - отшучивается он каждое утро. - Мне нужно больше тренироваться, я не такой гений, как ты! Можешь спать на своей кровати, если тебя это правда так напрягает.
Лео спит на своей кровати, но Кун всё равно забирается к нему среди ночи. Лео улыбается, чувствуя знакомое тепло рядом, слушая привычное сопение. Ровно до того момента, как Кун снова начинает яростно лягаться.
- Анхель не станет с тобой жить, - говорит Кун, выходя из ванной с одним полотенцем на голове и вторым обернутым вокруг бедер. Плечи у него мокрые. - Я ему рассказал, что ты храпишь так громко, что шторы на окнах колышутся как от ветра. И остальным расскажу тоже, так что не вздумай просить убежища у Хавьера или кого-то ещё.
Лео стягивает с себя футболку, швыряет ею в Куна и идёт в освободившуюся ванную.
***
Не то, чтобы Лео особенно волновался из-за своей внешности, но из них двоих это Кун красавчик. Лео всегда так думал, ещё с тех пор, как увидел его впервые. Он смуглый, у него правильные черты лица и задорная обезоруживающая улыбка - девчонки с ума сходят.
- Ты такой красивый, - Кун укладывается головой Лео на живот: темная кожа на белой, переплетенные руки. - Самый красивый.
Лео не согласен: у него огромный нос, которому он обязан столькими карикатурам, глубоко посаженные глаза и ужасно бледная кожа. Он не согласен, но почему-то не спорит, только осторожно гладит голую спину Куна и заводит разговор о предстоящем матче. Через полчаса они засыпают.
***
- Когда Неймар зовет тебя Малышом, у меня случается когнитивный диссонанс, - жалуется Кун. Он приехал в Барселону на несколько дней, и Луис Энрике отпустил Лео с тренировки, так что теперь они сидят в пустой кофейне. - Ему сколько, лет пятнадцать?
- Больше двадцати вообще-то, - отвечает Лео. - И мне всё равно.
Серхио терпеливо ждёт, пока он распишется на сине-гранатовой футболке, принадлежащей девушке-бариста, и подпишет мяч для её младшего брата. Кун предлагает сфотографировать их на телефон, и девушка просто светится от счастья. Лео стягивает капюшон с головы и смущенно улыбается, когда она садится рядом и обнимает его.
- Стойте, кадр смазался, давайте ещё раз, - Кун откровенно наслаждается ситуацией. - Вот так, и ещё разок для верности. Готово!
Потом Лео быстро щелкает её с Серхио и возвращает телефон. Когда она наконец отходит, Лео торопливо надевает капюшон обратно и большими глотками допивает остывший горький кофе.
- В Барселоне все такие помешанные? По дороге сюда я насчитал человек семь с десятым номером, - шепотом говорит Кун, делая Лео страшные глаза. Тот смеется, прикрывая рот ладонью. - И скажи на милость откуда в кофейне взяться чертовому мячу? Они что тут все с мячами ходят, на всякий случай? Хотя стой, не отвечай, я бы тоже ходил с мячом в городе, где на каждом шагу могу внезапно встретить великого Месси!
- Заткнись и пей свой латте, болтун.
- Кто ты такой, чтоб командовать! - притворно возмущается Кун.
- Я чертов капитан, - со смехом пожимает плечами Лео и встает, чтобы расплатиться по счету.

второй

Кун готов быть для Лео кем угодно. Это аксиома и константа, нечто не нуждающееся в словах и доказательствах. Для Куна это точка отсчета: то, с чего всё начинается, когда им по семнадцать, и Серхио спрашивает у Лео «Как тебя зовут?»; то, чем всё однажды закончится: Кун не знает, будет ли это хороший конец или печальный, но надеется на лучшее. Он всегда надеется, даже если жизнь изо всех сил убеждает его в обратном. Он всегда верит – в этом весь Кун.
Сейчас, в маленькой квартирке на окраине Кастельдефелс, Кун надеется, что Лео будет в порядке. Раздавленный маленький Лео, взваливший на себя всю тяжесть вины, возомнивший себя Иисусом. В четырех белых стенах, на которые падают отсветы солнца из не зашторенных окон, Кун усаживает бледного как мел Лео на диван, расшнуровывает его грязные кроссовки, потому что Лео не в состоянии сделать это сам - его начинает тошнить мгновенно, как только он пытается наклониться. Белые адидасы заляпаны всей палитрой вымокших от ночного дождя улиц, и, кажется, кого-то рвало на них, по крайней мере, запах свидетельствует именно об этом. Кун морщится, Кун боится даже подумать, где прошатался Лео всю ночь, и узнал ли его кто-нибудь, и нужно ли проверить утренние заголовки и первые полосы на предмет появления там неприятных разоблачений. Может под их окном уже дежурят папарацци, наконец вынюхавшие, куда испарился великий Лионель Месси после поражения его сборной в Чемпионате Мира. Возможно, к их двери прямо сейчас рвутся жаждущие сенсации журналисты. Кун знает, что по всему району, невидимые постороннему глазу, дежурят охранники, но даже они не смогут помешать целой толпе пираний впиться в несчастного Месси, увязшего в собственной вине по уши, и разорвать его в клочья.
Куна немного трясет от бессонной ночи и пяти чашек кофе, выпитых на голодный желудок, когда он стягивает с головы Лео серый капюшон и проводит рукой по мокрым взъерошенным волосам. Лео смотрит на него с удивлением, будто видит впервые, а потом выдыхает, обдавая Куна таким богатым шлейфом перегара, что тот отшатывается и садится на белый ковер. Влажные ладони нащупывают мягкий ворс, цепляются за него, как за спасательный круг. И кто только додумался сделать всё в этой проклятой квартире белым? Кун поднимает Лео, вдыхая смешавшиеся в равных пропорциях запахи пота, рвоты и алкоголя. Жизнь хитрая сука, думает Кун. Не так давно это Лео таскал его на себе, пьяного и плачущего. Тогда, после расставания с Джанинной, сам Марадона на каждом шагу называл его негодяем, а таблоиды смаковали его личную жизнь, сдирали с него кожу снова и снова, ликуя и желая большего. Больше подробностей, больше грязи. Лео всё сделал для него, он был рядом и не упрекал, он поддерживал и утешал. Знакомый с детства, всегда терпеливый и тактичный, Лео улыбался ему даже тогда, когда весь мир смотрел на него как на полного кретина и неудачника.
Сейчас Лео кашляет, согнувшись над унитазом, а Кун сидит рядом на холодной плитке: в одной руке – опустошенная наполовину бутылка с водой, другая лежит на спине у друга, мягко поглаживая каждый раз, когда того прекращает выворачивать, и он поднимает голову, осоловело глядя перед собой и жадно глотая воздух.
- Ничего, - говорит Кун. – Ничего, Лео, всё будет в порядке.
Лео не отвечает, но Кун и не ждет ответа. Месси долго стоит под душем, замерев и подставив измученное лицо под прохладные струи воды. Кун терпеливо ждет, чтобы позже помочь ему облачиться в халат и лечь в постель. Когда Лео наконец отключается в ворохе одеял и подушек, Кун идёт в гостиную и, устроившись на диване, впадает в забытье. Ему снится Буэнос Айрес, старое заросшее сорной травой футбольное поле в заброшенной школе, мальчишеский галдеж и звук мяча, отскакивающего от перекладины покосившихся красных ворот. Он видит футбольные бутсы, новые чистые небесно-голубые бутсы, вспарывающие зеленое брюхо поля. Все звуки в его сне умирают, когда на бутсы капает что-то красное, снова и снова, голубой становится алым, и Кун просыпается с коротким вскриком. Ему правда не стоило пить столько кофе.

Анхель звонит постоянно, и Кун понимает, что однажды ему всё-таки придется взять трубку. Он лишь пытается оттянуть момент. Почо, Хавьер и остальные шлют по десять сообщений за сутки, но Кун не знает, что написать в ответ. Он говорит только с Антонеллой.
- Я ничего не понимаю, - жалуется она. Кун слышит, как смеется и лопочет Тьяго, и его сердце подпрыгивает куда-то к горлу, замирая там окровавленным комком. – Почему он не хочет приехать домой? Я бы смогла… помочь. И Тьяго скучает, Кун.
Агуэро чертит ручкой кресты на кромке сегодняшней газеты, уже заляпанной пятнами от пролитого на неё мате и коричневыми ободками кофе от кружки Лео. Сам Лео, одетый только в серые треники с десятым номером, сидит на полу перед огромной плазмой с джойстиком в руках. Куну не обязательно смотреть, он знает, что там Реал Мадрид играет с Барселоной.
- Ему просто нужно немного времени, - мягко говорит Кун. – Вдали от всего.
На экране открытого ноутбука оранжевым мелькает пропущенный вызов и куча сообщений от Пипиты, каждое из которых пестрит восклицательными и вопросительными знаками. По комнате разносится восторженный рев толпы и начинает играть музыка: кажется, Лео забил решающий гол. Антонелла плачет в трубку, начинает хныкать и сидящий у неё на коленях Тьяго. «Таинственное исчезновение Лео Месси» - надпись занимает половину полосы местной газетенки, фотография хмурого Лео в день игры с Германией испачкана кофе. Кун считает до десяти, подавляя в себе желание разбить гребаную плазму, выкинуть её в окно и долго кричать Лео в лицо, потому что это, черт возьми, сложно, решать столько вопросов одновременно. Один - и он находит нужные слова для Антонеллы, пять - захлопывает крышку ноутбука, потому что Пипита может подождать, десять - садится рядом с Лео, подхватывая с пола второй джойстик. На экране игра закончилась, 7:1, и нарисованный Месси победно поднимает руки над головой.
- Ты пропустил всё веселье, - говорит Лео безо всякого выражения, лицо похоже на восковую маску.
Кун снова считает до десяти.
Они играют в приставку весь день, не говоря друг другу ни слова. Внизу гудят машины, время от времени воют сирены, кто-то смеется или громко выясняет отношения. Снаружи продолжается болезненно яркая жизнь, полная звуков, но в их маленькой квартире на окраине всю жизнь вокруг поглотили белые стены.
- Вы типа в Барселоне, и даже ещё ни разу не сходили на пляж? – поражается Пипита, когда Кун всё-таки решается ответить ему в скайпе. – Серьёзно, Кун? Чем вы вообще там занимаетесь?
Морщась, Кун глотает теплое отвратительное на вкус пиво из банки. Лео стащил с дивана синюю подушку и спит прямо на полу. Пляж. Звучит отлично, но Лео почти не выходит из квартиры, если не считать пары его ночных исчезновений, после которых он возвращался пьяный в стельку.
- В икс-бокс играем.
- И какой счет? – хмыкает Пипита. Там, где он сейчас, грохочет музыка, люди смеются, звеня стаканами. – Готов поспорить, Лео как всегда выигрывает.
- Неважно.
Должно быть, вид у Куна не очень, потому что заросшее щетиной лицо Пипиты на экране хмурится и выражает что-то вроде обеспокоенности. Впрочем, размытая подвисающая картинка не дает разобрать как следует.
- Кун, ты в порядке?
Нет. Он устал от этой квартиры, от незнакомого места, где сидит словно узник, выбираясь лишь иногда в киоск или кофейню через дорогу. Он скучает по дому. Нет, не по Англии, которую Кун, конечно, любит, но домом никогда не считал. Сердце сжимается от тоски по Аргентине, по Буэнос Айресу, по тем временам, когда они с Лео были свободны от обязательств и ответственности. Он скучает по дням, когда был просто ребенком, с утра до ночи гоняющим мяч по полю. Ободранные колени, грязные шорты и одуряющий до щенячьего восторга запах мокрой после дождя травы. Кун скучает по тому, как началось это лето, полное надежд и ненавидит то, чем оно закончилось. Ненавидит то, во что оно их превратило. Он делает глубокий вдох, будто затягивается сигаретой. Выдыхает.
Ответ звучит фальшиво, но лучшего у Куна нет:
- Конечно, Иги, я в порядке.
Пипита вздыхает и просит передать Лео, чтобы тот наконец вынул голову из задницы.
- Скажи ему, что мы выиграем всё остальное, - говорит он напоследок и показывает Куну большой палец. – И берегите себя, придурки.
Кун отключается.
- Почему бы нам не поехать на пляж? – спрашивает он у Лео, который проснулся несколько минут назад и слышал только окончание разговора. – Пинаколада, водный скутер.
- Кун, ты можешь съездить на пляж, если захочешь, - тихо отвечает Лео. - Ты можешь поехать куда угодно, я тебя здесь не запирал.
Могу, думает Кун. Он представляет себе, как беззаботно греется на солнышке, в то время, как Лео сидит один в четырех белых стенах и съедает себя заживо.
- Я даже не знаю, почему ты до сих пор не собрал вещи и не уехал отсюда.
Кун тоже не знает. Возможно, с ним что-то не так. Возможно, с ними обоими что-то не так. Они должны праздновать как Пипита, Почо, Анхель и остальные. Проводить время со своими близкими, закатывать вечеринки у бассейна, развлекаться и отдыхать, потому что они заслужили. Заслужили, черт возьми, что бы там ни думал Лео, как бы он ни убивался. Их состав привел сборную на второе место. Это было тяжело, и они сделали всё, что было в их силах, может даже больше. Может они и не выиграли, но уж точно не опозорились.
- Наверное, потому что я люблю тебя, тупица, - вздыхает Кун после короткого молчания. – Хотя это нелегко, когда у тебя всё лицо заросло, и ты стал похож на садового гнома. Только красного колпака на голове не хватает. И фартука.
Лео начинает смеяться первым, хрипло, захлебываясь, и через несколько секунд Кун присоединяется к нему. Они не могут перестать минуты две, хватаясь друг за друга, толкаясь, и в конце концов бессильно валятся на пол. Смех затухает постепенно, и кажется, что вместе с ним из них вытекает напряжение всех предыдущих дней. Кун теряет счет времени и начинает дремать, когда вдруг чувствует, что Лео придвигается ближе, прижимаясь к его спине. По загривку пробегает дрожь, низ живота привычно тяжелеет и наливается теплом. Кун лежит спокойно, не пытаясь ничего сделать. Он привык к этому, также как и привык справляться с собой за все годы их дружбы. Они молчат некоторое время, и Кун снова начинает проваливаться в сон, когда Лео тянется, чтобы крепко сжать его руку в своей.
- Я тоже тебя люблю, - говорит Лео.
Кун улыбается.
- Тебе всё равно придется побриться.
- Чёрт.
- Ага.
- Не сработало?
- Совсем.
Лео притворно вздыхает, но не двигается с места. Кун хочет сказать, что нужно лечь нормально, но ему так хорошо и спокойно, что лень даже рот открывать.
- Почо написал мне, что если я не объявлюсь через сутки, он поедет к Роналду проверить, не убил ли тот меня, и не хранит ли части моего тела у себя в холодильнике, - говорит Лео.
Они смеются, ещё некоторое время переговариваются о возвращении домой. О следующих играх сборной. Через несколько минут они оба засыпают крепко, так, как не спали уже давно - без кошмаров.
Кун готов быть для Лео кем угодно. Это аксиома и константа, нечто не нуждающееся в словах и доказательствах. Для Куна это точка отсчета, его личный нулевой километр.

третий

Кун щелкает пультом, не задерживаясь на каждом канале и пяти секунд. Пальцы жмут на кнопки снова и снова: детские каналы, рекламные, картинки сменяют друг друга так быстро, что Серхио начинает подташнивать, голоса и звуки смешиваются в сплошную кокофонию. Как бы там ни было, спортивных каналов здесь больше всего: почти везде говорят о чемпионате, показывают лучшие моменты, худшие моменты, забавные моменты и грустные моменты. Серхио снова и снова видит ревущие трибуны, сосредоточенное лицо Лео крупным планом, тут же - своё скорченное от боли, когда он получает злосчастную травму. Это определенно худший момент сегодняшнего дня, для него уж точно. На одном из каналов комментаторы под динамичную нарезку обсуждают, что Агуэро уже наврядли сыграет в этом чемпионате со своей командой, и Кун с раздражением выключает звук, отшвыривая пульт в сторону. Он тянется к журнальному столику за банкой пепси. По иронии судьбы, с банки на него смотрит хмурый Лионель Месси.
- Какого черта ты пьешь эту гадость, - Месси нацепил махровый халат, который размера на два больше, чем требуется, впрочем, не потрудившись его завязать: наполовину выпавший пояс волочится следом за ним по полу словно хвост. Волосы растрепанные, мокрые, и от этого они кажутся еще темнее. - Травма не дает права отлынивать от диеты.
Куна забавляют эти капитанские нотки в его тоне, и он улыбается, салютуя Лео банкой с его собственным портретом.
- Мой лучший друг советует впридачу к этой гадости жрать чипсы килограммами, слышал об этом что-нибудь?
Лео садится рядом и забирает злосчастную банку из его пальцев, прижимая к щеке её влажный и прохладный алюминиевый бок. Кун рассматривает Лео, склонив голову на бок. Они по привычке играют в гляделки какое-то время, и Лионель не выдерживает первым, смаргивая.
- Кун, я... мне жаль, правда.
- Мне тоже, Лео. Я хотел быть с вами до конца, - Кун ерзает, ему всегда неуютно, когда они так резко с шуток перескакивают на серьёзную тему, но сейчас этого не избежать. - Я облажался.
Слова удивительно легко вылетают из его рта и не причиняют ему никакой боли, в отличие от разболевшейся на ночь глядя травмированной ноги. Внутри пусто и тихо, даже как-то спокойно. Зато Лео моментально краснеет, сжимая в пальцах жестянку. Напиток шипит и выплескивается фонтаном, заливая диван и белоснежный халат Лео - Кун едва успевает отодвинуться от него, несколько холодных капель попадает на футболку и тренировочные штаны.
- Эй, что это было?
- Боже, - растерянно бормочет Лео, вскакивая с дивана. У него трясутся руки, и он прижимает их к щекам. - Прости. Не знаю, как это получилось я... я просто... ты не облажался, понятно? Ты сделал для команды очень много, ты сделал очень много для меня, Кун. И сделаешь ещё больше, не сомневайся.
Кун даже не замечает, что плачет, когда липкие пахнущие сладкой газировкой ладони Лео обхватывают его лицо, а теплые губы почти невесомо касаются горячей от слез щеки.
- Тебе нужно принять обезболивающее и как следует выспаться, давай же.
Лео помогает ему дойти до постели, поддерживая за талию. Кун может дойти сам, но не возражает, ему приятно знакомое тепло этих ладоней, оно действует почти гипнотически, успокаивает и баюкает. На прикроватном столике тихо тикают наручные часы Куна, поблескивает маленькая бутылка воды. Кун закрывает глаза, прислушиваясь к тому, как Лео вытряхивает из на ладонь пару таблеток обезболивающего.