[right-behind-you]

Драббл по заявке Хизер прости, что поздно.

Персонажи: Тони Старк|Стив Роджерс
Рейтинг: G
Предупреждения: не совсем по мувивёрсу, частично хэдканон, плохие сны.

Стив ничего не видит, кроме темноты, но звуки слышит даже слишком отчетливо. Заразительный смех Баки, быструю музыку, тихий нежный голос Пегги, звон бьющегося стекла и звук разрывающегося снаряда где-то над головой. Он не видит, но чувствует, как солнце печет затылок, проводит языком по пересохшим растрескавшимся губам, ощущает под лопатками и ладонями шершавую кладку стены. Всё тело пронзает боль: каждое чертово место, куда его ранили, каждая сломанная и сросшаяся потом кость, всё. Это так больно, что хочется упасть на горячую землю и кататься по ней, но Стив не двигается с места. Когда кто-то невидимый утирает теплую кровь, капающую из его разбитого носа на подбородок и мятую майку, Стив открывает глаза. Он медленно приходит в себя, очень долго, правда, ему самому кажется, что целую вечность, за которую можно было бы оббежать стадион миллион раз. Сон отпускает неохотно, и Стив трясет головой, отгоняя остатки этого больного липкого марева. Боль уходит постепенно, словно вода в сливное отверстие.
Тони утопает в соседнем огромном кресле, задумчиво жует красную коктейльную соломинку. Большой белый стакан стоит рядом на кожаном подлокотнике. Тони не смотрит на Стива, делает вид, что его интересует только сменяющие друг друга картинки на огромном во всю стену экране. Правда, Стив уже неплохо успел изучить Тони Старка и знает, что всё это чушь собачья, и Тони зашел сюда только из-за него. Проверить, всё ли в порядке, потому что Роджерсу часто снятся кошмары в самые неподходящие моменты его жизни. Стив кашляет, и Тони наконец переводит на него взгляд. Он делает это слишком медленно, слишком показательно и лениво, чтобы ему можно было поверить.
- Я задремал, - Стив косится на стакан. – Не заметил, что ты здесь.
- Пожилым людям это свойственно, знаешь ли, мой старик, например, любил всхрапнуть перед телевизором. Подать тебе твою вставную челюсть?
Стив хмыкает, хватает стакан с подлокотника и мысленно благодарит бога за то, что там плещется холодная газировка со льдом. Он пьет до тех пор, пока стакан не пустеет, но этого мало, во рту всё ещё стоит неприятный привкус крови, оставшийся там после сна, и Стив идёт к автомату с газировкой, стоящему прямо у входа в кинозал. Как-то Тони обмолвился, что в Башне Старка прекрасный зал с огромной коллекцией фильмов всех жанров и всех лет, и Стив пришел. Потом пришел снова, а после ещё раз. Что-то он смотрел один, но иногда кто-нибудь составлял ему компанию: «Звездный путь» с Тони, «Римские каникулы» с Пеппер, целая куча военных фильмов с Хэппи и Роуди.
Стив подхватывает выпавшую из автомата холодную банку и, прежде чем открыть её, прижимает к лицу. Кажется, кожа такая горячая, что даже немного шипит от соприкосновения с жестянкой. Он берет вторую банку для Тони и снова садится рядом.
- Так и знал, что тебе не понравится Хичкок, - говорит Тони. Он открывает свою газировку. - Довольно утомительно, правда? Джарвис, вырубай. И дай свет.
Комната озаряется мягким светом. Экран пустеет и умирает, становится тихо, слышно только, как часто и тяжело дышит Стив в полумраке. Тони не говорит, что когда зашел сюда из мастерской посмотреть, как дела у Стива, тот бился в своем кресле как пойманная в силки рыба. Он не говорит, что Стив во сне так стискивал зубы, что казалось они просто раскрошатся ко всем чертям. Тони просто делает глоток и ничего не рассказывает о том, как Стив звал всех своих умерших потерянных навсегда друзей: жалостливо, задыхаясь, не забывая никого. Тони помнит, что говорить об этом не нужно, что Стив всё знает сам, и что после пробуждения он обычно долго молчит и много пьет, пытаясь избавиться от привкуса крови во рту. Однажды Стив прокусил во сне язык. Пеппер столкнулась с ним у дверей кухни: окровавленный подбородок, испачканная рубашка. Конечно, ему это не принесло никакого вреда, рана прошла за несколько минут, но Пеппер здорово испугалась. Стиву было неудобно, он долго извинялся, а на следующий день не пришел, только прислал Пеппер цветы.
- Мне тоже всякое дерьмо снится, - говорит Тони. – Особенно после Нью-Йорка и этих космических мудаков.
Стив качает головой, но молчит. Тони внимательно разглядывает его: сдвинутые на переносице брови, липкое от пота лицо. Тони очень хотел бы понять, но не может: он не терял всех кого любит и не знает, как это может быть. Он сражался, но не был на войне, на настоящей войне, где люди шли под пули, жертвовали собой, бросались на гранаты, чтобы дать шанс другим. На той, где люди были расходным материалом. Но кажется Тони знает кое-кого, кто мог бы помочь.
- Я пойду, - решает Стив. Он сминает в кулаке банку и встает. – Есть дела дома.
Стив врёт, и Тони это знает, но не говорит ни слова. Он не уговаривает остаться, только машет рукой и продолжает жевать красную соломинку. Стиву не нужна ничья жалость, он её не принимает, как не принимает и сочувствие, отчаянно противится ему, не позволяет никому опекать себя. Он упрямый, этот Стив Роджерс. Что ж, Тони тоже упрямства не занимать.
- Роуди, я кажется нашел жилье для того паренька, о котором ты говорил вчера. Да, Сэм Уилсон. Да, и он сможет проводить свои занятия или что там. Огромный стадион для пробежек, отличный вид из окна. И очень дешево! - Тони зажимает ладонью трубку. – Джарвис, работай, на главный экран все пустующие и сдающиеся квартиры недалеко от Роджерса.
- Да, сэр.