- Что бы ты там себе не думал, я не пидор, - говорит Честер. Он говорит это, натягивая болтавшиеся до этого на щиколотках джинсы. Он говорит это, а Майк лежит на диване, совершенно обалдевший, тяжело дышит, ошалело смотрит на Беннигтона. Майк не помнит даже, что он лежит с голой задницей.
- Я люблю женщин, - Честер воюет с пряжкой ремня. Честер ищет сигареты. Честер ругается матом. Шинода продолжает лежать с голой затраханной напрочь задницей.
Это просто происходит и всё. Раз в месяц, обязательно, кто-то из них двоих не выдерживает. Кого-то вскрывает напрочь. По пьяни, после тяжелого дня в студии, на Рождество прямо в шинодовской ванной комнате, когда обе семьи за праздничным столом (за тот случай Майку стыдно до сих пор). Весь фокус в том, что Шинода обещает себе, что это - в последний раз. Каждый раз Честер говорит, что он - не пидор.
- Не надо, блять, этого, - отмахивается Честер, когда Шинода пытается поговорить об этом. Выяснить отношения. Выяснить, какого хуя между ними происходит вот уже шесть лет. - Я тебе не пидор.
Это просто случается, кто-то не выдерживает, кого-то переполняют эмоции. Они никогда не говорят об этом. Оно просто есть. Честер нервничает, мнет в пальцах и без того уже потерявшую всякий приличный вид пачку, а потом вдруг обнимает Майка. А потом вдруг целует Майка. Всё происходит "вдруг", понимаете? "Вдруг" вот уже шесть ебаных лет.
- Шинода? - Честер смотрит на него странно, и Майк уже понимает, что будет дальше. Просто чувствует это всей своей шинодовской интуицией. Они никогда не говорят об этом, но Честер не может без Майка. Они трахаются, а потом не звонят друг другу неделями, не смотрят друг другу в глаза на репетициях, просто они не могут по-другому. Они предпочитают лишний раз обсудить новые песни, но Майк не может без Честера.
Они напиваются, напиваются страшно, до зеленых чертей.
- Что бы ты там себе не думал, Шинода, - бормочет Честер. - Люблю я тебя.
- Я люблю женщин, - Честер воюет с пряжкой ремня. Честер ищет сигареты. Честер ругается матом. Шинода продолжает лежать с голой затраханной напрочь задницей.
Это просто происходит и всё. Раз в месяц, обязательно, кто-то из них двоих не выдерживает. Кого-то вскрывает напрочь. По пьяни, после тяжелого дня в студии, на Рождество прямо в шинодовской ванной комнате, когда обе семьи за праздничным столом (за тот случай Майку стыдно до сих пор). Весь фокус в том, что Шинода обещает себе, что это - в последний раз. Каждый раз Честер говорит, что он - не пидор.
- Не надо, блять, этого, - отмахивается Честер, когда Шинода пытается поговорить об этом. Выяснить отношения. Выяснить, какого хуя между ними происходит вот уже шесть лет. - Я тебе не пидор.
Это просто случается, кто-то не выдерживает, кого-то переполняют эмоции. Они никогда не говорят об этом. Оно просто есть. Честер нервничает, мнет в пальцах и без того уже потерявшую всякий приличный вид пачку, а потом вдруг обнимает Майка. А потом вдруг целует Майка. Всё происходит "вдруг", понимаете? "Вдруг" вот уже шесть ебаных лет.
- Шинода? - Честер смотрит на него странно, и Майк уже понимает, что будет дальше. Просто чувствует это всей своей шинодовской интуицией. Они никогда не говорят об этом, но Честер не может без Майка. Они трахаются, а потом не звонят друг другу неделями, не смотрят друг другу в глаза на репетициях, просто они не могут по-другому. Они предпочитают лишний раз обсудить новые песни, но Майк не может без Честера.
Они напиваются, напиваются страшно, до зеленых чертей.
- Что бы ты там себе не думал, Шинода, - бормочет Честер. - Люблю я тебя.