ну вот, я уже смотрю аниме. приехали. ну зато пока я его смотрю, я не гружусь.

со стороны наверное кажется, что я сама выдумываю себе проблемы. но вся суть в том, что я человек... живой... и не могу совсем ничего не чувствовать. и не думать я тоже не могу, хотя уже прошел кажется месяц. для меня просто не совсем ясно это поведение: в одни дни он делает вид, что меня не существует; в другие - мы с ним активно издеваемся друг над другом на парах; а в такие, как сегодня, он таращится на меня. смотрит и смотрит. причём, не только я это замечаю. а потом из принципа пропускает метро и остается сидеть с рашидом на станции, только чтобы не ехать со мной в одном вагоне. меня это бесит.
потому что что-то там у меня к нему ещё осталось.
а его тупое поведение, такое переменчивое, не дает этому "чему-то" пройти.

и всё, что делает в этой ситуации мой любимый плеер с шаффлом - он ставит through the glass.
гениально.

выключить свет в комнате, потому что от него глаза странно щипят и хочется плакать. плакать не от ощущений внутри, а от света - это, наверное, самая большая глупость. окно нараспашку, потому что лицо и щёки как-то странно горят. жарко, жарко, жарко. i've put my trust in you... у меня же всё хорошо. всё. хорошо. я же пишу в аську в ответ на "как дела", я пишу: "отлично".
я пишу: "всё супер".
я пишу: "лучше всех".
...pushed as far as i can go... по утрам я просыпаюсь и думаю, что весна стала чуть ближе. ближе на день. а мама ночами плачет. я бы тоже плакала, но не могу. я бы и утром плакала, потому что на самом деле у меня внутри пусто. я бы и днём плакала. каждый день. но я думаю: "нет".
я говорю себе:
-нет.
я говорю, что не хочу я плакать от того, что пусто. что вообще такое это "пусто внутри". сраная абстракция. слова. образы. мысли. и я говорю:
-это я придумала.
вообще я целыми днями улыбаюсь и смеюсь. я шутки шучу, да. ...for all these there's only one thing you should know... я гуляю по железной дороге с самым добрым в мире человеком. мы смотрим на закат. мост. а внутри пусто. и откуда-то из глубины боль.
-я тебя люблю.
я говорю это не просто так. я действительно люблю. но внутри у меня пусто, понимаете? ничего не спасает. я не часто это говорю, но сегодня я скажу.
я скажу:
-мне больно.
огромная такая дыра. не затягивается и болит. только когда глаза закрываешь, боль становится не такой сильной. а потом открываешь и всё заново. и ты говоришь себе:
-нет.
говоришь:
-мне не больно.
всё же хорошо. почти весна. почти шутки. почти смех. почти сходишь с ума. потому что не понимаешь себя. потому что мама плачет, а ты тоже бы плакала, но не делаешь этого. а может надо поплакать? может ну её к чёрту, эту маску? может поорать? поистерить? только внутри ничего не наполнится. нет.
я - ничто.
я = ничто.
и все мои чувства = ничто.
и вообще их нет. ну, чувств.
а можеть, есть. а может...
да, я хочу плакать.

это, конечно, невероятно, и когда мне написали смс, я не поверила. но вот когда зашла на официалку, челюсть моя отвалилась. потому что вес вернулся в лимпбизкит. это ахуеть конечно, я в шоке.)) они ещё и в москву собираются ехать. банни, мои поздравления.))

в честь такой радости решила поизмываться над дизайном.)

вот что бывает, когда люди перегружаются за день.)))

Мари Уханова (10:18:17 13/02/2009)
was ist mit unserer Nadejda los?

dee.shinoda (10:18:31 13/02/2009)
ты про артема?

Мари Уханова (10:19:32 13/02/2009)
sie ist total meloncholisch geworden. Die Ursache - haessliche Turnschuhe

dee.shinoda (10:19:55 13/02/2009)
ээ руссиш гяпыр!

dee.shinoda (10:20:01 13/02/2009)
а то я ж щас начну по японски!

Мари Уханова (10:22:03 13/02/2009)
Er beanwortet ihre Nachrichten nicht!
Scheissman in the fuckin`sport shoes

dee.shinoda (10:22:42 13/02/2009)
watashi wa wakarimashita!

dee.shinoda (10:22:50 13/02/2009)
xDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDD

Мари Уханова (10:23:55 13/02/2009)
UGU!


господи, вот же дебилы.)))

ну вот, собственно, и оно.) я жду отзывов от всех троих.)) единственное что, у него пока нет названия. отдельная благодарность эри за бэта-ридинг. тугеза ви мэйд ыт (с).)) посвящается михайло шиноде. xD


Название: Leave Out All The Rest
Автор: сестра милосердия
Бета: Эри
Жанр: романс, драма
Пейринг: Mike Shinoda/Chester Bennington
Рейтинг: PG-13/R

read it.I’m strong on the surface
Not all the way through
I’ve never been perfect
But neither have you
(Linkin Park – Leave Out All the Rest)

1.
Мягкие волосы, пахнущие полевыми цветами – такой непривычный запах в конце декабря. Они разметались по всей подушке, и это вызывало невольную улыбку. На тумбочке с её стороны – контейнер с линзами, большая чёрная чашка, а на донышке немного белого, наверное, молоко; ноутбук и что-то яркое рядом с ним. Майк тихонько хихикнул – она уже успела накупить рождественских открыток, и – об этом свидетельствовали лежащие рядом с открытками шариковые ручки – даже подписала их. Без её памяти, такой чуткой к разным мелочам, их семья долго не продержалась бы. Огромная коробка с блестящими рождественскими шариками внутри и куча фантиков от ирисок на полу. Он вздохнул: Рождество совсем близко, а он и не вспомнил бы. Красивые шелковые простыни в китайском стиле – они выбирали их вместе. Майк, дрожа от холода, осторожно скользнул под одеяло и, замерев на секунду, прикоснулся губами к маленькому изящному плечу со сбившейся бретелькой. Анна.
На то, чтобы заснуть, он и не надеялся. Слишком поздно спохватился и пропустил тот момент, когда звезды на небе начали выцветать. Их спальня уже наполнялась первым светом нового дня, как бассейн после перерыва в несколько дней наконец-то наполняется водой. Но Анна и не думала просыпаться. Она крепко спала, подложив руки под голову, совсем как маленькая девочка.
-Моя девочка, - выдохнул Майк у самого её уха и ткнулся носом в разбросанные по подушке волосы цвета горного мёда. Такая теплая. После холода кабинета и этих бесконечных чашек до безобразия крепкого кофе, их постель казалась ему раем на земле.
Анна что-то тихо пробурчала в ответ и дёрнула плечиком. Но не проснулась. Мягко блестели в свете ночника развешенные по комнате гирлянды. Бабочка – «Откуда взяться бабочке зимой?» - уже проваливаясь в сон, подумал Майк – с просвечивающими нежно-голубыми крыльями бессовестно уселась на его небритой щеке. Он не спал всю ночь, пытаясь добить несчастный текст очередной песни для своего сольного проекта. Но строчки, тяжелые, грузные, как-будто после сытного обеда, ему не нравились. Дешево. Целая ночь на крепком горячем кофе, в очках с устаревшей оправой – от линз уже болели глаза. Он упрямо заполнял пустые листы всё новыми и новыми стихами, а потом комкал их и играл в импровизированный баскетбол с мусорной корзиной. Работа над альбомом застопорилась дней шесть назад. Подумать только, он не писал ничего нового уже шесть дней – невероятно большой срок для такого человека, как Майк Шинода. Он бы написал, но какая-то необъяснимая щемящая сердце тоска, поселившаяся в нём несколько дней назад, не давала ему этого сделать. Майк слегка дёрнулся, и бабочка, которая всё-таки оказалась не более, чем просто видением, растаяла прямо на его щеке, словно карамель на солнце.
Сон, тяжелый и болезненный, медленно затягивал Майка, и в какой-то момент он понял, что не сможет открыть глаза, даже если вдруг начнётся ядерная война. Город просыпался, а Майк Шинода засыпал. Гул в голове постепенно затихал, а память, вращаясь, летела куда-то далеко, в прошлое.
В тот самый день, в тот самый старый кошмар. Пустой взгляд, смятые простыни в пятнах. И окурки, разбросанные по подоконнику. За окном - старый, запущенный сад после грозы. Воздух, наполненный озоном. Скрипучая дверь, ведущая на веранду. Холодный пол.
-Не надо было, Майк, - тихий хриплый голос и робкий взгляд из-под опущенных ресниц. Синяки на запястье. Дым, дым, дым. И он сам, держащий руки под напором горячей воды, чтобы согреться.
-Знаю, - истеричный смешок. И холодно, холодно, боже, как холодно.
Хотелось проснуться, но сон не отпускал. Ещё немного, и он проснулся бы от собственного крика. Но его разбудил поцелуй Анны.

-Как это, вы не можете выставлять мои новые картины? Что за бред?
Длинные смуглые пальцы резко остановили свой безумный танец по поверхности стола. Несколько листов бумаги слетело на пол, и затрещал ломающийся напополам карандаш. На несколько мгновений в комнате стало неестественно тихо.
-Я не понимаю, сэр. Что значит: противоречит? Кому противоречит? – Майк мучительно сглотнул и медленно сжал в ладони обломки карандаша. – Неужели вы готовы отказать мне, молодому перспективному художнику, из-за того, что кто-то может не то подумать? – последняя вялая попытка завладеть ситуацией. Он немного склонил голову набок, и в глазах на долю секунды отразились широкие окна, целый день транслирующие то дождь, то снег. Хотелось бокал неразбавленного «White Horse» и превратиться в маленькую чёрную точку.
-Мне очень жаль, мистер Шинода, но это моё последнее слово, - проскрипел голос в трубке.
Негодование и возмущение. Правда, тщательно пережеванные и проглоченные. Честер всегда говорил, что Майк не умеет злиться.
-Извините. Всего хорошего, - его даже не хватило на нормальное прощание. Слишком много таких прощаний у него уже сегодня было. Шум проезжей части за окном утомлял. Из паба этажом ниже разливалась по всей улице незабвенная “O Holy Night”, а колокольчик над дверью звенел без умолку – «Сегодня у них от посетителей нет отбоя» - подумалось Майку.
Пятый отказ за день. Он закрыл глаза и медленно помассировал виски кончиками пальцев. Пятый и те же самые отговорки. Слишком аполитично. Слишком о наболевшем. Майк взял в руки один из листов, валявшихся на полу: наброски, которые делал, пока говорил по телефону. Отдельные записанные фразы. Корявая надпись «Слишком аполитично» и сразу целых три восклицательных знака, и жирно подчёркнута несколько раз. А рядом глупо ухмыляющаяся черепушка. Скомканный лист, описав красивую дугу, мягко приземлился на подоконник. Даже в Америке, с её свободой слова. Майк грустно улыбнулся и спрятал лицо в ладонях. Невыносимо.
За окном кипела жизнь, а слишком аполитичный Майк Шинода слишком устал, чтобы что-то кому-то опять доказывать. Всё как-то слишком непросто. Слишком. А Майк Шинода чувствовал, что щипят глаза, но это конечно оттого, что он уже очень долго не снимал линзы. Никакая не тоска, подбирающаяся к груди. Никакой не маленький чёрный пушистый котёнок, нацеливший свои остренькие коготки на сердце. Он просто забыл снять чёртовы линзы. Честер бы сейчас посмеялся и посоветовал сделать лазерную коррекцию. Но Честера здесь нет. Майк медленно поднялся с пола и подошёл к окну, тут же поймав на себе отблески тысяч огней. Пушистые хлопья снега, освещаемые со всех сторон мигающими гирляндами, бесновались в воздухе. Он посмотрел вниз – опьяненные морозом и праздничной атмосферой люди, некоторые из них с кучей покупок в разноцветных бумажных пакетах, шутили, смеялись, заигрывали друг с другом. Майк внезапно почувствовал себя до ужаса одиноким. Настолько одиноким, что захотелось распахнуть окно и закричать, захохотать, заплакать, в конце концов. Вселенское одиночество, будто он единственный уцелел после ужасной атомной катастрофы. Рука нащупала в кармане джинсов мобильный. Может, позвонить Анне? Но он тут же передумал. Ей сейчас не до него – подруги, родители, подготовка к Рождеству. Муж, ноющий о вселенском одиночестве и творческом кризисе явно не входил в её планы. Может, Честер? При этой мысли почему-то резко пересохло во рту, а ладони вспотели. Нет. Нет, нет. Майк даже головой потряс. Он не может ворваться к Честеру накануне Рождества и заявить, что его жизнь ни с того ни с сего вдруг покатилась к чертям собачьим. Слишком большая роскошь. Да, сам Чес, конечно, поступил бы на его месте совсем наоборот: приехал бы, наплевав на все приличия и условности – он так и делал, когда ему нужна была помощь. Но Майк не мог. Особенно после того сна… слишком реальными сейчас казались все эти воспоминания, а что-то с таким усердием прятавшееся внутри столько лет как-будто начинало выходить на поверхность. Медленно, но неумолимо.
Внизу снова послышался звон колокольчика, и Майк, очнувшись от своих невеселых мыслей, засобирался: торчать в студии всё равно уже не имело ни малейшего смысла. Надев шапку и куртку, он потушил свет и на долю секунды замер у двери, так и не донеся ключ до замочной скважины: окно в темной комнате ярко светилось, а за ним танцевали разноцветные снежинки. «Будущее превратилось из надежды в угрозу. Когда это произошло? - вспомнилась Майку цитата из недавно прочитанной книги. – Действительно, когда?»

Тонко пропел над головой колокольчик, и переполненный посетителями накануне праздника бар втянул его внутрь так, будто был живым существом. Майк, зачем-то виновато улыбнувшись непонятно кому, стянул с головы шапку, и порядком отросшие непослушные темные волосы, вырвались на свободу. Снег таял на длинных пушистых ресницах, тонкими дорожками стекая по щекам. В маленьком баре было тепло и людно. Майк задрал голову вверх: там, под самым потолком, растянувшись словно огромная паутина, мигала красными и зелёными лампочками рождественская гирлянда. Откуда-то сверху плавно падал искусственный снег, отчего бар выглядел как-то особенно уютно и сказочно.
-Сэр, это для вас! - мягко прозвучало у самого уха.
Майк вздрогнул от неожиданности: молодая девушка с пышной копной рыжих волос и озорными зелёными глазами в смешной шапочке эльфа что-то протягивала ему, широко улыбаясь. «Надо же, от неё пахнет летом» - вдруг пришло в голову.
-Для меня? – он неловко протянул ладонь, и тут же на неё лег нагретый теплом бара стеклянный шар средних размеров, искусно расписанный снежинками и украшенный блестками. – Спасибо, - он вежливо улыбнулся.
-Счастливого Рождества, сэр, - деловито произнесла девушка, выуживая из огромной красной коробки очередной шар – на этот раз, со снеговиком – и вручая его вошедшим вслед за Майком парню и девушке.
-Это для вас! Счастли… - смех и гул разговоров поглотил остаток фразы, когда Майк подошел к барной стойке, предварительно выбрав самый дальний угол. Шарик он пристроил рядом с собой: аккуратно уложил на шапку.
-Это же он! Ну, из Linkin Park! Японец! – послышался за его спиной заговорщический шепот.
Майк почувствовал, как его щеки заливаются краской – он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что люди узнают его.
-Шинода, что ли? – взволнованно зашептал в ответ голос постарше. – Да брось ты! Наверное, просто похожий на него парень! Что, по твоему, мог потерять известный музыкант в этой дешевой дыре, когда Рождество на носу?
Случайно оброненные слова больно кольнули в самое сердце, и он затосковал ещё сильнее. Дождавшись бармена, он заказал сразу двойную порцию неразбавленного “Jack Daniels” (“White Horse”, о котором он так грезил, у них закончился). Вместе с заказанным бармен – молодой парень с пирсингом в правом уголке нижней губы – как бы невзначай, со взглядом «Я никому не скажу», подсунул Майку салфетку и ручку и виновато улыбнулся.
-Простите, что беспокою вас, сэр, - скороговоркой выдохнул он, обжигая своим горячим дыханием его ухо и, ещё раз улыбнувшись, густо покраснел.
-Ничего, - Майк доброжелательно улыбнулся в ответ и оставил на салфетке росчерк, сопроводив его веселым рождественским мини-комиксом.
Парень просиял так, будто только что проглотил луну.
-Спасибо, сэр, - последняя широченная улыбка, прежде чем подойти к другим посетителям. – Если что, я к вашим услугам.
«Джек» - мелькнула перед глазами надпись на бэйджике и тут же исчезла. Майк принялся за свой виски. Чтобы отогнать невеселые мысли, он решил разглядывать посетителей. Вошедшие вслед за ним парень с девушкой потягивали из красивых бокалов какой-то тропический коктейль, переливающийся всеми цветами радуги. Они держались за руки, боясь отпустить друг друга даже на секунду, и выглядели совершенно влюбленными и счастливыми. Так же выглядели они с Анной в первый год их знакомства. Чуть дальше – хитро о чём-то перешептывающиеся парни, сразу видно – закадычные друзья. Точь в точь они с Честером. Правда, как-то слишком двусмысленно склонялись они друг к другу, касаясь щеками, но Майк отогнал навязчивую мысль: во всем был виноват гадкий сон. Его новый знакомый бармен Джек о чем-то беззаботно болтал с вечно улыбающимися и вечно кланяющимися пожилыми туристами-японцами. Он озорно подмигивал им и украдкой посмеивался над их инопланетным поведением.
-Arigatou! Arigatou godzaimasu! – неустанно кланяясь, повторяли японцы.
Майк вздохнул и прикончил первую порцию виски. За столиками расположились компании побольше. Но никто – Майк снова вздохнул – никто, кроме него, не сидел в одиночестве. Осознав это, он почувствовал себя ещё более одиноким, чем там, наверху, в студии. Один в толпе. Искусственные снежинки падали в стакан, на руки, на лежащий рядом шар. Глаза снова стали предательски влажными. Хотелось просто оказаться рядом с кем-то, кто помог бы заполнить эту пустоту внутри.
-Честер, - Майк даже не заметил, что произнес это вслух.
И снова, медленно покачиваясь, всплыл в голове недавно увиденный сон. В пабе было довольно тепло, даже душно, но Майку в какой-то момент показалось, что откуда-то потянуло сыростью. Казалось, если выйдешь из маленького прокуренного бара, то непременно попадешь на старую веранду. А мокрая после дождя зелень в заброшенном саду будет нашептывать тебе на ухо истории старые, как мир.
-Мистер Шинода, - он вздрогнул, не понимая, кто его зовет. – Вам повторить? – Джек, с бутылкой наготове, ждал, что ответит Майк.
Тот только кивнул, удивляясь, когда он успел опустошить ещё один стакан. Опьянения не было. По крайней мере, ему так казалось.
-За счёт заведения, - тоном, не допускающим возражений, заявил Джек, когда Майк полез было за бумажником. – И те два, - он кивнул в сторону пустых стаканов, - тоже.
Майк улыбнулся. Этот Джек, он был лет на пять моложе самого Шиноды. Совсем немного времени прошло с тех пор, как этому мальчишке разрешили покупать алкоголь, а он уже работает барменом.
-Спасибо, Джек.
Парень залился краской. Ещё бы, сам Майк Шинода не просто прочитал имя на его бэйджике, но ещё это имя запомнил.
-И ещё, - Майк немного замялся, - можно просто Майк. Без всяких там мистеров.
-Я… просто… хорошо, Майк, - румянец никак не сходил с лица Джека, что делало его особенно милым и трогательным.

2.
-Неплохой домик, Чейзи Чез. Ограбил банк? – Майк, не дожидаясь приглашения, протиснулся между заспанным Честером и дверным косяком.
-Какого ты приперся, Шинода? – негостеприимный хозяин закрыл дверь и бросил полный раздражения взгляд в сторону непрошенного гостя.
-Я тоже безумно рад тебя видеть, - Майк заглянул на кухню; критически обсмотрел спальню и направился в ванную. – Ремонт бы здесь не помешал. Причем, капитальный, - послышался шум льющейся воды.
-Шинода, ты на часы вообще смотрел? – Честер недовольно поежился: в предназначенном на снос доме, где он поселился без ведома властей, конечно, не было отопления.
-Ага, - Майк осматривал стены: грязные, потрескавшиеся, кое-где покрывшиеся плесенью. – Шесть утра или что-то около того.
«Как этот сумасшедший собирается здесь жить?» - только и мелькало в голове.
-Так вот я и спрашиваю: какого? – Честер уселся по-турецки на полуразвалившемся диване и закурил. Голова болела со вчерашнего дня. К дождю. – Не знаю, как там у японцев принято, но я в такое время обычно сплю.
-Поболтать, - Майк устроился рядом и, достав из рюкзака альбом и карандаш, принялся что-то усердно выводить, постоянно ерзая и вертя головой по сторонам.
Серое небо в свинцовых тучах заглядывало в пыльные окна. В ванной из плохо закрытого крана капала вода.
-Мог бы и сразу предупредить, что псих, - Честер злобно швырнул окурок на пол и снова поежился.
-Ого, да тут даже веранда есть, - игнорируя замечание Честера, прокомментировал Майк.
-Ага, и сад. Правда, заросший до ужаса, - сдался наконец Честер: этот непостижимый Майк Шинода даже фонарный столб мог расположить к общению. – Я бы на твоем месте побоялся сюда приходить, - хитро прищуренные глаза и кривая усмешка. – Ещё в соучастники запишут.
-Мы с Бредом сочинили песню, - сообщил Майк, снова не обращая никакого внимания на колкости невыспавшегося Честера. – А у тебя какие новости?
-Тебе и в самом деле интересно, Шинода? – он снова закурил, выдыхая дым у самого лица Майка. Хамить совсем не хотелось, но у Честера это получалось автоматически.
В какой-то момент он совсем забыл о холоде и начал заинтересованно поглядывать в сторону шинодовского альбома.
-У меня имя есть, Честер.
Чес прислушался к интонации: обиды не было. Только нарочно подчеркнутое «Честер», а карандаш, шурша, продолжал выводить что-то на бумаге. Повисла тишина. Честер занервничал, чувствуя, что пауза уже слишком затянулась, и начал мучительно соображать, чем можно разбавить это нелепое молчание.
-К тому же, - вдруг продолжил Майк, заставляя его вздрогнуть от неожиданности, - если бы мне было неинтересно, то я бы и не спрашивал. Не знаю, как принято у Беннингтонов, - при этих словах Честер усмехнулся, - а нормальные люди всегда так поступают.
-И всё-таки, ты псих, - примирительно улыбнулся Честер, на секунду поймав на себе внимательный серьёзный взгляд блестящих черных глаз.
Захотелось пить.

-Вот дерьмо! - Честер критически разглядывал неумело наряженную рождественскую елку.
Конечно, все нормальные люди делали это хотя бы за неделю до Рождества, но Честер Беннингтон себя к разряду нормальных людей не относил.
Он закурил и с блаженством развалился на кресле возле камина. Руки были по локоть в саже – так он разжигал огонь.
-Хорош праздничек, - насмешливо обратился Честер к самому себе. – Елка, камин… только вот оценить все эти прелести некому.
Он швырнул недокуренную сигарету в беснующееся пламя, и устало закрыл глаза. Очередное Рождество в одиночестве. Он как-будто рожден был на этот свет только для того, чтобы встречать Рождество в одиночку. Ни жены, ни сына. А единственный друг, судя по всему, забыл о нем, потому что не звонил уже почти месяц. Майк. В памяти всплыли серьёзные черные глаза, всепонимающие и всепрощающие. Майк. Наверное, они с Анной сейчас поют рождественские песни за праздничным столом: эти двое всегда были образцовой семьей. Не то, что он и Талинда: бесконечные ссоры занимали большую часть их семейной жизни. Вот и вчера они сильно повздорили, и рассерженная Линди уехала к родителям. Кричала, что ему всегда не до нее. Что он вечно витает в облаках и думает о ком-то другом. О ком угодно, но только не о ней.
Утопая в тепле, которое источал камин, Честер начинал дремать. Выпитая водка с тоником приятно циркулировала внутри, согревая ещё сильнее. Елка, разжигание камина – все это было лишь для того, чтобы на некоторое время спрятаться от пустоты, которая подкрадывалась к нему все ближе и ближе. Не хватало его. Его, которому он так ни разу и не позвонил за месяц, хотя так часто этого хотел. Почувствовать дружеские объятья, посмотреть в глаза – в них никогда не было упрека или осуждения; услышать это драгоценное, ни с чем не сравнимое: «Всё наладится, Честер». Его словам всегда хотелось верить. Всегда.

-Ты же поддерживать меня пришёл, да? – Честер растянулся на диване, положив ноги прямо на альбом Майка.
-С чего ты взял? – Майк, преодолевая внутреннюю дрожь, попробовал отодвинуться, но двигаться было некуда: диван был слишком маленьким.
Честер как-то криво ухмыльнулся и резко сел, вдруг оказавшись вплотную прижатым к Майку. Острые худые коленки упирались прямо ему в бок. От неожиданности Майк чуть не свалился на пол. Злобный смешок.
-Ну, ты же такой добрый… вечно стремишься влезть в чужие дела и навести там порядок, - Честер наклонился, и Майк почувствовал горячее дыхание у себя на щеке. – Что это ты там малюешь?
Майк не успел как-либо отреагировать, и альбом оказался в руках у Честера.
-Это… ты же не… это же… я? – он переводил растерянный взгляд с покрасневшего Майка на рисунок. – Красиво. Меня никто никогда не рисовал раньше.
Он уставился на свое нарисованное в альбоме лицо. Простой карандашный набросок настолько точно передавал боль, которую он испытывал, что Честеру стало не по себе.
-Хреново же я выгляжу, - не тени улыбки на лице и внезапно посерьезневшие глаза. – А, Майк?
-Потому я и пришел, - Майк, пытаясь отогнать навязчивые мысли, приобнял Честера.
Короткий недоверчивый взгляд. Худые плечи на секунду напряглись, но тут же снова расслабились. Ещё секунду назад он был полностью закрыт, а теперь… теперь ему больше не хотелось хамить этому человеку, включать какую-то глупую защиту. От Майка исходило столько тепла и доброты, сколько Честер в своей жизни никогда не видел. Рядом с ним Честер не чувствовал себя куском дерьма. Он видел искреннюю заботу, искреннее сочувствие.
-Это странно, но… - Честер прижался своей щекой к небритой щеке Майка, - я верю. И я... я знал, что ты придешь. Потому что, если бы не пришел, я бы… - он задохнулся от избытка слов, которые хотелось сказать, и не закончил фразу.
Майк почувствовал, как пылает его лицо. В горле пересохло.
-Ты больше не один.
Честер благодарно улыбнулся. Этим словам хотелось верить. И он верил.

-Черт! – Честер открыл глаза и почувствовал, что дрожит всем телом.
Комната была окрашена во все оттенки желтого и оранжевого. Казалось, что пламя из камина танцует прямо на стенах. Честер, всё ещё переживая увиденное во сне, неподвижно сидел на кресле, прижав колени к груди и обхватив их руками. «Какого черта?» - крутилось в голове. Какого черта именно этот день, именно этот момент? Сегодня что, ночь воспоминаний? Мало того, что Рождество в одиночестве, так ещё и мысли всякие лезут. Честер с тоской огляделся вокруг: этот огромный дом, в котором он был совсем один, внезапно показался страшно неуютным и чужим. Ему вдруг померещилось, что в каждом углу кто-то прячется. Его демоны. Совсем как тогда, когда он жил в доме, предназначенном на снос. Там ему было так же плохо, как сейчас. Пока не пришел Майк. Но потом… Честер вздрогнул, вспомнив страшную грозу и то, как скрипела от ветра дверь, ведущая на веранду. Появилось желание напиться до беспамятства, и Честер, недолго думая, решил это желание осуществить. Продолжая дрожать, он добрался до мини-бара и извлек оттуда уже опробованную сегодня водку. Он устроился у камина и принялся пить прямо из бутылки. Водка обожгла горло, но не согрела. Так же, как не грел огонь. Холодно, холодно, боже, как холодно. Со всех углов к нему сползались призраки прошлого.
-Идиот. Какой же я идиот. Ведь столько времени уже прошло, - шептал Честер, снова и снова прикладываясь к горлышку бутылки. – Столько лет… пора бы перестать думать обо всём этом.
Воспоминания не желали уходить, а от водки тошнило. Честер, тихо ругаясь, поджег дрожащими руками сигарету и закурил. Он попытался представить, как Майк и Анна сидят у рождественской елки и обмениваются подарками. Идиллия: он открывает коробку с какими-нибудь шерстяными носками или шарфом, смеется, а потом обнимает её; говорит что-то такое, от чего она заливается краской.
Честеру понадобилось около минуты, чтобы понять, что кто-то уже довольно долго и настойчиво звонит в дверь. Эхо от звонка гулко разносилось по пустому дому. Сердце екнуло: неужели? Нет, этого не может быть. Он просто слишком много думал, вспоминал.
-Кого это принесло в такое время, - недовольно пробурчал Честер. Взгляд упал на настенные часы в прихожей: половина первого. – Кто там? – угрожающе прорычал Чес, обращаясь к незримому гостю.
-Oh, Holy Night the stars are brightly shining… It is the night of the dear Saviour’s birth … - послышался из-за двери такой родной, правда, слегка дрожащий, голос. Честер не верил своим ушам. Вдруг ему это снится? Не медля больше ни секунды, он распахнул дверь, да так и замер c широко раскрытыми глазами и догоревшей почти до фильтра сигаретой в уголке рта.
-Ты?
На пороге его дома стоял Майк Шинода и глупо улыбался. Он выглядел таким растерянным и в то же время таким милым, что Честеру захотелось немедленно втащить его внутрь и расцеловать. Но он не мог сдвинуться с места, будто ноги приросли к полу. Ему казалось, что если он пошевелится, то Майк обязательно исчезнет, оказавшись просто плодом бурного честеровского воображения.
-Честер, прости. Я… не хотел… беспокоить… - Майк слегка покачнулся и чуть не упал, но вовремя успел схватиться за дверной косяк.
-Да ты же мертвецки пьян! – Честер в ужасе смотрел на Майка. – Ты когда успел так надраться? Что-то случилось? С Анной поругался? Боже! Да какого же ты стоишь!? Заходи!
Майк, виновато улыбаясь, вошел. Честер, поеживаясь, закрыл дверь и помог ему раздеться. Майк принес с собой что-то круглое и постоянно прижимал его к груди, но в темноте было не разобрать, что это. Честера разрывал миллион вопросов: начиная с того, почему Майк не звонил, и заканчивая тем, с какой такой радости он напился в Рождество и приехал к Честеру. В темноте прихожей Майк нащупал его руку. От этого прикосновения Честер вздрогнул.
-На этот раз мне нужна поддержка, - прошептал Майк.
Честер даже не спрашивал, почему «на этот раз». Он понял, что Майк тоже вспоминал. Тоже думал о том дне.
-С Рождеством, - дыхание, насквозь пропитанное запахом виски.
Майк вложил ему в руку то, что принес с собой: стеклянный рождественский шарик.

3.
-…ну, меня в детстве насиловали. Сначала отчим, потом старшеклассники в школе. Наверное, поэтому я такой ненормальный…
-…это не очень-то приятно, когда тебя швыряют на грязный заплеванный пол в школьном туалете…
-…я собственной кровью харкал тогда. Этот мудак, он ржал, представляешь? А вот мне не до смеха было…
-…зря я в полицию пошел. Никто ведь не знал, а они меня потом поймали, да… те самые…
-…когда на свою блевотину смотришь, почему-то смешно становится…
Майк слушал как зачарованный. Эти истории, которые Честер выдавал одну за другой, они вызывали в нем ужас. В какие-то моменты он уже не мог сдерживать себя и начинал плакать. Тогда Честер умолкал и курил, дожидаясь, пока Майк успокоится. Самого Честера постоянно бил озноб и временами начинало тошнить ото всех этих мерзких и страшных воспоминаний. На улице начался дождь. Дул сильный ветер, и пронзительно скрипела старая дверь, ведущая на веранду.
-Ты в порядке? – Майк прижал к себе дрожащего Честера, не заметив, как слезинка скатилась по его щеке и утонула где-то в складках одежды.
-Не знаю, - он никак не мог унять дрожь во всем теле. – Ты первый, кому я все это рассказываю.
Откуда-то с запада доносились раскаты грома, а тонкие нити молний то и дело прорезали бушующее небо.
-Знаешь, школьный психолог… она всегда говорила, что нужно делиться проблемами, если они есть. Что нельзя держать в себе что-то страшное, потому что иначе оно начнёт пожирать тебя изнутри, - голос Честера звучал глухо. – Но я не мог никому рассказать. Даже ей, хотя она была неплохим человеком. Понимаешь, мне было стыдно. Казалось, что если кто-то узнает, то жизнь будет кончена. После той попытки обратиться в полицию, я сдался. Я позволил этому кошмару сожрать меня.
Он замолчал. Майк, не совсем уверенный, что поступает правильно, взял в ладони лицо Честера и внимательно посмотрел ему в глаза. Там было столько боли и отчаяния, что захотелось кричать. Он осторожно прижался своими губами к губам Честера.
-Но сейчас все кошмары позади.

-Я скучал.
Часы в прихожей показывали 3 ночи. Честер сидел на полу у пылающего камина, а Майк устроился рядом, положив голову ему на колени. Самая волшебная ночь в году, и наконец-то они проводят её вместе.
Майк боялся открыть глаза. Боялся, что всё это ему снится и сейчас он проснется в их с Анной постели. И окажется, что не было воспоминаний; не было Джека, который, выслушав пьяную исповедь Майка, лично посадил его в такси и отправил к Честеру. Что Честера нет рядом. Майк с опаской открыл глаза, но Честер никуда не исчез. Его лицо с сажей на правой щеке вплотную приблизилось к Майку.
-Я очень скучал, - повторили губы, тонкие, искусанные, вечно обветренные, и сложились в мягкую улыбку.
Майк тоже улыбнулся, не в силах что-либо ответить. Слишком многое нужно было сказать, и он даже не представлял, с чего стоит начать. Голова больше не кружилась, тошноты не было. Опьянение постепенно проходило, оставляя Майка наедине с реальностью. С Честером. Холод, одиночество, непонимание – все это осталось там, за дверью. Честер запустил пальцы в волосы Майка, слегка взъерошив их.
Мерцая экраном, завибрировал мобильный у Майка в кармане. Тот привстал, но Честер мягко уложил его обратно, и сам вытащил звонящий телефон.
-Это Анна, - Честер неуверенно посмотрел на Майка, как бы спрашивая разрешения ответить на звонок.
-Да, конечно, - поняв его без слов, кивнул Майк и протянул руку, стирая с щеки Честера темное пятно. Прищуренные глаза на секунду встретились взглядом с широко раскрытыми блестящими глазами. Горечь и нежность.
-Привет. Это Честер, - прижав трубку к плечу, он снова взъерошил волосы на голове Майка. – Да, у меня твоя пьянь, - он пытался острить, говорить беззаботно, чтобы не напугать Анну. – С ним всё в порядке, просто перебрал немного… сейчас спит, да… не беспокойся, утром доставлю его тебе в целости и сохранности… да… да, прости… это я виноват: давно не виделись, все дела. С Рождеством.
-Она прелесть, - закончив разговор, заявил Чес. – Не кричит, не ругается. Просто золото. Вечно тебе везет.
Майк тихо рассмеялся, притягивая к себе Честера и внимательно глядя ему в глаза.
-Но и у мистера Шиноды бывают черные деньки, ведь неспроста же он пришел сегодня ко мне, - Честер снова улыбнулся, но, когда заметил, как внезапно помрачнел при этих словах Майк, улыбка сползла с его губ.
-Тот день, - выдохнул Майк, едва не касаясь своими губами губ Честера. – Я вспоминал… и сон… и так больно…
-Тихо, - Честер осторожно поцеловал его, вызвав своим поступком удивленный взгляд.
-Что ты… - начал было Майк, но его остановил очередной, более уверенный, поцелуй.
-Я знаю. Я всё знаю, - Честер отстранился от Майка и внимательно посмотрел на него. – Я тоже вспоминал. Черт, это так нелепо: столько лет мы пытались обо всем забыть, выжечь это из памяти… ведь мы не разговаривали об этом с тех пор… ни разу. А школьный психолог был прав, - горькая усмешка. – Проблемами нужно делиться, иначе…
-…иначе они сожрут тебя изнутри, - закончил за него Майк. В глазах блестели слёзы.

Пока они торопливо целовались, за окном бушевала гроза. Ветер был настолько сильным, что казалось, будто старая дверь вот-вот сорвется с петель. Раскаты грома звучали совсем близко. Майк вспотел, несмотря на то, что в доме было холодно. Руки неуверенно скользнули под майку Честера, снимая её и обнажая худое угловатое тело. Честер нетерпеливо прижимался к Майку, отвечая на каждый поцелуй и при этом дрожа, как в лихорадке. Руки переплетались, от тел шел жар.
-В спальню, - Честер чуть не задохнулся, когда Майк крепко сжал его в объятьях и поднял с дивана.
Дверь скрипела как ошалелая, а дождь звонко стучал по стеклам. Спотыкаясь на каждом шагу, но ни на секунду не отпуская друг друга, они направились к спальне. Простыни на кровати были ужасно грязные, но Майк даже не заметил этого. Не останавливаясь, он целовал Честера, постанывающего от удовольствия. Ему было так хорошо, что он не мог даже остановиться на секунду и задать себе вопрос: «А нужно ли?». Этот дождь и прикосновения Честера сводили его с ума. Он целовал, целовал, целовал. Но в какой-то момент Майка охватило чувство тревоги, в голове будто сработала сигнализация. Он замедлился, судорожно соображая, в чем дело. И тут он понял: в какой-то момент Честер просто перестал отвечать на его поцелуи и ласки, и теперь лежал под ним совершенно неподвижно.
-Честер? – взволнованный дрожащий голос. Ему вдруг показалось, что они совершили нечто ужасное. Стало страшно.
Майком начинала овладевать паника: Честер почему-то зажмурился и крепко сжал губы. На лице застыло выражение полного отчаяния. – Господи, Честер, что с тобой?
Ответа не последовало. Где-то рядом загрохотало так, что Майк вздрогнул. Сердце заколотилось ещё сильнее. Честер был похож на сломанную куклу.
-Честер! Да что с тобой такое?! Не молчи! – закричал Майк, но тут же умолк, испугавшись собственного крика.
Честер медленно открыл глаза, которые тут же наполнились слезами. В его взгляде было столько боли и разочарования, что Майку захотелось умереть. Гроза закончилась. Больше не было стука капель, не гремел гром, дверь перестала скрипеть. В доме повисла гробовая тишина. Только теперь Майк почувствовал, как было холодно. Он хотел приподнять безвольно лежащего Честера, чтобы надеть на него футболку. Полный злобы и отчаяния взгляд, который бросил на него тогда Честер, Майк запомнил на всю жизнь.
-Не смей прикасаться ко мне, - угрожающе зашипел Честер и, вырвавшись из рук Майка, соскочил с кровати.
-Да что случилось? – со слезами в голосе прошептал растерянный Майк. Ему было больно смотреть на Честера, который забился в угол и был похож на загнанного зверя. – Бога ради, прекрати! Ты пугаешь меня!
Эта перемена, внезапно произошедшая в Честере, и в самом деле его пугала. Пугала до смерти.
-Все всегда хотят мною воспользоваться, - злобно проговорил Честер, прижимаясь к стене. Взгляд был совершенно невменяемым.
-Что? – Майк растерялся ещё больше. Он совершенно не понимал, что происходит.
-Всю мою гребанную жизнь, - Чес медленно опустился на пол и уперся в стену лбом. Его голос звучал приглушенно, - все только и делали, что мною пользовались. Я был всего лишь удобной милой игрушкой. Я думал, такого больше никогда не случится, а ты… - он замолчал. Послышались сдавленные рыдания.
Шок. Страшная боль сдавила грудь: до Майка начало доходить.
-Нет, - он осторожно приблизился к Честеру и присел рядом с ним на корточки. – Боже, нет. Что ты такое говоришь?
-Отойди! – истерично заорал Честер. – Не трогай меня!
-Послушай, - Майк попытался развернуть Честера лицом к себе, но тот внезапно дернулся, оттолкнув его. Майк упал на пол.
-Не хочу я ничего слушать! – Честер, крадясь по стенке, добрался до двери. – Ты хотел мной воспользоваться! И не говори, что это не так! Я вижу, я всё вижу! Я не идиот!
-Честер, я думал, ты…
-Заткнись! – Честер зажал руками уши и снова зажмурился.
-Честер, - Майк поднялся с пола.
-Я тебя не слышу! Я тебя не слышу! Я тебя не слышу-у-у! – как можно громче закричал Честер, изо всех сил зажимая уши.
С трудом сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри все бушевало, Майк подошел к Честеру и осторожно обнял его. Тот, открыв глаза, дернулся было, но Майк обнял его крепче, не давая сдвинуться с места.
-Послушай меня, пожалуйста, - дрожащий, тихий голос. Он не мог позволить себе сорваться на крик и этим ещё больше напугать Честера. – Я не хотел сделать тебе больно. Прости меня. Я должен был остановиться, я понимаю. Прости, прости, прости. Я совершил ошибку. Я думал, ты готов. Думал, все прошло. Клянусь, у меня и в мыслях не было сделать тебе неприятно.
На несколько секунд Честер затих, слушая Майка, но как только тот закончил говорить, он снова попытался вырваться. Ему это почти удалось, но Майк вовремя успел поймать его за руку. Честер молча, но упорно пытался освободиться.
-Отпусти… меня… немедленно, - чеканя слова, произнес Честер. – Мне больно.
Майк отпустил. Красный след на запястье.
Честер сел на кровать и уткнулся лицом в ладони. Молчание. Молчание. Опять молчание. Майк, тяжело дыша, прислонился к двери и наблюдал за ним.
-Покурить бы.

-Прости меня, Майк. Я тогда повел себя как последний идиот.
Майк лежал неподвижно. Они погасили свет, и поэтому он не мог разглядеть лицо Честера. От всех этих воспоминаний сердце разрывалось на части. Он почувствовал руку Честера у себя на плече. Стало спокойнее.
-Не думаю, что тут уместно говорить о прощении, - прошептал Майк. – Что было, то прошло. Мне просто нужно было знать, что ты тоже помнишь. Что тебя это тоже волнует.
-Я всегда об этом помню.
За окном, кружась, падал снег. Тени деревьев мягко ложились на подоконник.
-А то, что было… ну, между нами… - немного помолчав, добавил Честер. – Если бы я не психанул… если бы все зашло дальше… ты бы…
-Какая теперь разница? – эти слова немного обидели Честера. – Но если хочешь знать, я ни о чем бы потом не пожалел, - Майк натянул на себя одеяло. – Просто помни, что это никак не мешает тебе быть самым близким для меня человеком.
Честер улыбнулся в темноте и уткнулся носом в грудь Майка. Тот осторожно его приобнял.
-Я всегда рядом. Всегда.

Честер курил, сидя на сыром от дождя подоконнике, который уже был усеян окурками. Там, за стеклом, на веранде, прислонившись к мокрому деревянному столбу, стоял босой Майк. Невидящий взгляд был устремлен на старый, заросший сад. Листья, омытые дождем, шелестели, будто разговаривая о чем-то.
Майк прислушивался к себе, но внутри было тихо. Пусто. Его бил озноб, но возвращаться в прокуренные Честером комнаты не хотелось. Смотреть ему в глаза – тоже. Дверь скрипнула. Честер подошел к Майку и осторожно положил руку ему на плечо. Виноватый взгляд. Почти сгоревшая до фильтра сигарета во рту. Некоторое время они просто молча стояли и смотрели на сад. Честер первым решился нарушить молчание:
-Не надо было, Майк, - тихий хриплый голос и робкий взгляд из-под опущенных ресниц.
Майк заметил синяки на запястье у Честера.
-Знаю, - истеричный смешок, от которого Честеру стало не по себе.
Майк резко развернулся и, не сказав ни слова, зашел в дом. Он не мог находиться рядом с Честером. Только не сейчас.
Маленькая грязная ванная комната. Он без всякой надежды покрутил кран с горячей водой. Тот недовольно зафыркал, и, на удивление Майка, вода, пусть ржавая, но горячая, пошла. Майк немедленно сунул руки под слабый напор, пытаясь хоть как-то согреться. Постояв так немного, он направился в спальню и начал одеваться. Насквозь пропитанная потом и сигаретным дымом футболка. Честер снова сидел на подоконнике, мрачно наблюдая за Майком. Дым, дым, дым.
-Я пойду, - он старался не смотреть на Честера. Хотелось поскорее оказаться у себя дома, принять душ и забыть обо всем случившемся.
Честер молча слез с подоконника и, затушив об него сигарету, поплелся за Майком в прихожую. На душе скребли кошки. Нужно было что-то сказать, нельзя было просто так отпускать Майка. Но слова застревали в горле.
Майк взялся за ручку входной двери и, распахнув её, сделал шаг за порог. Робкое, неуверенное солнце показалось из-за туч. Небо светлело. Воздух был пропитан озоном. Город оживал. Он не мог просто уйти.
-Честер, - пересилив себя, он встретился с Честером взглядом. – Я просто хочу, чтобы ты знал… то, что произошло… это никак не скажется на нашей дружбе. Ладно? Я сказал, что ты теперь не один. И я готов повторить это даже сейчас.
-Правда? – просиял Честер.
-Да, - Майк хотел улыбнуться в ответ, но не смог. Слишком много потрясений за одно утро.
Он развернулся и пошел прочь. А Честер ещё долго смотрел ему вслед.
В какой-то момент Майк тоже обернулся, чтобы выхватить взглядом из пространства худую сгорбленную фигурку, застывшую в дверном проеме. Лица не было видно, но Майк чувствовал, что Честер улыбается.

Небо постепенно выцветало. Редкие звездочки гасли одна за другой. Приближалось утро. Честер, встав с кровати, подошел к окну. Горизонт розовел. За окном все было белым от нападавшего за ночь снега.
Честер обернулся и посмотрел на спящего Майка: крепко закрытые глаза, слегка подрагивающие веки… он чему-то улыбался во сне. Честеру так хотелось узнать, что ему снится. Он даже решил, что потом нужно будет обязательно спросить.
Потом. А сейчас он приготовит завтрак: овсянку, которую так любил Майк, тосты с персиковым джемом, свежевыжатый апельсиновый сок и конечно же кофе. Честер поймал свое отражение, проходя мимо зеркала: лицо, измазанное сажей, синяки под глазами. Но сейчас всё это волновало его меньше всего. Внутри было светло. Прошлое стало историей. Наконец-то ничего не пожирало его изнутри. Солнце появлялось постепенно, медленно заливая весь дом светом. Призраков больше не было. Они исчезли этой ночью.
Майк открыл глаза и на секунду замер, припоминая все события прошедшей ночи. Бар, Джек, воспоминания. Все это больше не волновало его. Единственное, о чем хотелось помнить: есть человек, который всегда будет рядом.
-Прошлое осталось в прошлом, - прошептал он и улыбнулся. – А будущее снова стало надеждой.
Из кухни доносился аромат крепкого только что заваренного кофе. Наступал новый день.

Fin.

upd. появилось название. думаю, самое подходящее. очень созвучно с концовкой.)

запись создана: 12.02.2009 в 17:54

беннода is done.
ээ.. у меня внутри пусто. ненавижу, когда писанина вдруг заканчивается.

зажигается свет,
ночью в окнах рассвет:
я читаю в них знаки.
город жгет фонари
и такси, и ноль три
все готовы к атаке.
и дома в серебре
от дождя заблестят,
затанцуют устало.
я искала тебя,
не смотрела назад..

голос мой как вода
льется по проводам
и в тебя затекает.
ты ответил тогда..
я смогу как всегда

дотянуться до солнца,
дотянуться до неба
мы уйдем, где ты не был
и уже не вернемся.

зажигается свет,
выбил окна рассвет
ночь не стала короче
я искала тебя
уже тысячу лет.
я смогу, если хочешь..

дотянуться до солнца,
дотянуться до неба
мы уйдем, где ты не был
и уже не вернемся.

а я сегодня такая вся на пафосе, во мне столько желчи, что даже ты не выдерживаешь и передразниваешь меня. бесит, да? а я сегодня смотрю на тебя с таким презрением, что ты не можешь сидеть спокойно. вон как извертелся. неприятно, да? но ты пойми, мальчик мой, что это не для того, чтобы тебя позлить. просто ты действительно вызываешь такие чувства. и, поверь, мне тоже не нравится находиться с тобой в одном помещении. да ещё так долго. три пары, подумать только.
бешу тебя, да?
мне это нравится.

дамы, мне очень нужен бета-ридер! потому что сама я тут сейчас наворочу какого-то бреда, не заметив промахов. или наоборот, придравшись там, где в этом нет необходимости.
мне просто нужно прочитать текст и, там где вам кажется, что это нужно, подсказать даже не столько в плане грамматики, сколько в плане речевых оборотов (удачный/неудачный), сюжета, атмосферности.
ну, пожалуйста! ну очень нужно, правда! я буду так признательна... хочу успеть к 11 февраля (у майка день рождения).